Родившись в семье военного морского офицера мне всегда пророчили быть воякой, но как то не сложилось. Отец схлопотал пулю, когда мне было восемь и отправился на практически заслуженный отдых. Только отставка не пошла ему на пользу. Человек тираничного и сложного характера, не имеющий возможность выплескивать своё "я" на службе, в домашних условиях быстро начал спиваться, а вслед за этим пришли и побои. Тодд часто поднимал руку и на мою мать и на меня за любой проступок. В эти моменты страх окутывал и приходилось прятаться, где было возможно, в шкафу, в ванной, запираясь на ключ, но вскоре поняв, что дома я не спрячусь на смену домашним пряткам сменились уличные. А уж улица знает, что делать с "беспризорниками", поэтому лет с десяти все пошло по наклонной. Меньше занятий в школе, больше времени со сверстниками на свежем воздухе, все чаще слезы на глазах матери и её отсутствие дома, лишь бы не сталкиваться с мужем. Затем и вовсе последовал развод и казалось бы все, двухгодичный фурор остался позади, но не тут то было. Для меня все только начиналось.
Вернуться к учебе отсутствие дома тирана не помогло, а у матери не было времени, сил и  возможности, что либо налаживать, вторая, затем третья работа и в окончании страшный диагноз из онкологии. Героически борясь без малого три года, моя матушка перенесла довольно много, возможно слишком много испытаний. Да и ушла она довольно тихо и быстро, в больнице под тихое пищание приборов жизнеобеспечения.
Я же постарался ретироваться, потому что понимал, четырнадцатилетнего пацана не оставят одного в квартире с возможностью жить, как захочется. Либо отдадут отцу, который за эти годы стал более злее и почти не просыхающим от спиртного, либо в приют, где и вовсе ограничение свободы могло меня полностью сломать для этого мира. Поэтому в какой то день я просто растворился, собрав кое какие вещи и небольшие сбережения матери. Последующие годы отрочества прошли довольно скомкано и непонятно. Отсутствие образования сменилось умением работать руками, а не долгие побывки в ночлежках разных городах страны заканчивались, как только замечали мою унылую фигуру в каком нибудь хулиганстве или отсутствии документов. Собственно приходилось крутиться, как это возможно. Доставщик пиццы, мойщик окон ( несмотря даже на безумный страх высоты), чистка канализации, но ведь так денег не заработаешь, и последовал скат в ещё более наклонную плоскость после первой кражи. Сумочка у той женщины в метро была не закрыта, а выглядывающий кошелёк поманил меня своим блеском, как можно было отказаться от легких денег?  С того момента, сорвав куш в двести восемь баксов тринадцать центов и началась моя преступная деятельность. Иногда случалось так, что просто вырывал сумочку у женщин и бежал, что есть мочи, но эту практику я быстро оставил, слишком частым стало преследование и редко это оказывалась полиция, все чаще это просто герои из толпы, которые мне новоявленному преступнику, казались, невероятно устрашающими.
Время шло и порой у меня случались вполне себе неплохие заработки, тогда мне казалось, что это предел,  о котором можно только мечтать, ох уж этот юношеский максимализм. Только он быстро обломался, когда я постарался свиснуть бумажник у одно довольно симпатично одетого мужчины. Осторожно подобрался сзади, резкий рывок рукой и добыча в руках, казалось бы даже все идеально, а нет. Буквально завернул я за угол здания, как этот мужик возник из ниоткуда. Он представился и взяв меня за плече мягко так прижал к стене. Недолгий разговор свёлся к тому, что ему нужна была помощь. Что он готов отдать мне больше, чем лежит в его бумажник ( к слову там оказалась баснословная для меня сумма в полторы тысячи долларов). Наверное факт денежной прибыли таких размеров  меня и привлёк.
Он оказался не кем иным, как вором, специализирующимся на кражах предметов искусствами музеев и частных коллекций. С пары лет обучения началась и моя карьера. Было тяжело и пару раз я чуть было не бросил все это дело, сложновато проходить почти с нуля практически весь школьный курс с дополнительными занятиями по программистике, искусству, а так же кучу других воровских предметов, включая рукопашный бой и владение различными видами оружия.
К двадцати пяти годам я уже был вполне самостоятельным вором, а мистер Роджерс стал для меня почти родным отцом, который старался направить в " правильное русло" даже порой против моей воли.
Я никогда не забуду первое дело, где мне поручено было выкрасть картину Вангога из частной коллекции. Признаться это было не забываемо, сложно забыть слюни капающие из зубастых пастей, озлобленные глаза, горящие пламенем и громкий лай, а в особенности пули свистящие над головой.  Но с тех пор прошло много лет и утекло много воды, а моё имя заняло прочные позиции в сводках Интерпола и других спецслужб разных стран мира, вот только за многолетнюю карьеру никто  так и не знает меня в лицо, не знает есть ли у меня дети, каких женщин предпочитаю и где бываю, кроме тех, с кем я тесно работал какое то время.
Уже восемь лет, как я отошёл от дел и теперь мотаюсь по миру, собирая и перепродавая редкие ценности, осел в Остине, занялся удаленным ведением воровских  дел.